Экс-чемпион UFC Хабиб Нурмагомедов не выступает с 2020 года, но все равно остается одним из самых обсуждаемых персонажей в мире ММА. «Орел» пришел на интервью к британскому журналисту Адаму Кэттераллу, которое выложили на YouTube-канале Inspire Me Podcast 25 августа. MMA.Metaratings.ru приводит самые интересные ответы российского ответа.
«Когда я завершил карьеру, будто из тюрьмы вышел»
Что я делаю после карьеры в ММА? Жизнь на пенсии – это повседневная пицца. Мне нравится моя жизнь после отставки, ведь я могу делать так много. Когда ты профессионал, то ты должен быть в тренажерном зале дважды в день, а в перерывах – восстанавливаться.
Ты должен сосредоточиться на карьере, на соперниках. С каждым боем твои оппоненты становятся только жестче. Потому что, когда ты чемпион, ты получаешь в противники сильных претендентов. Это было тяжело: ты должен следовать режиму и диете – как ты спишь, восстанавливаешься, питаешься и тренируешься. Чтобы стать лучшим, нужно делать все идеально.
А когда я завершил свою карьеру, у меня появилась мысль, что я как будто вышел из тюрьмы. У меня сейчас много встреч и бизнес-проектов. Пицца и бургеры? Если честно, то не слишком часто. Но раньше я вообще не мог такое есть. А сейчас я делаю то, что хочу. Думаю, что заслужил это, ведь всю жизнь провел в спортзале – с момента начала карьеры.
«Когда у тебя трудная жизнь, то это либо ломает тебя, либо делает сильным»
Думаю, что тысячу лет назад Дагестан был очень опасным местом. Прямо сейчас – все хорошо и спокойно. В 20 лет я был маленьким ребенком с большой мечтой. Эта ситуация закалила мой разум. Когда у тебя тяжелая и трудная жизнь, то это либо сломает тебя, либо делает сильным. С тобой произойдет одно из двух.
Я помню, как только начинал, когда у меня было пять-шесть боев. Я все время смотрел UFC и видел, как у них в ростере есть бойцы с плохими рекордами. Думал, что если у меня пять боев, почему я не могу там выступать? Мечта толкала меня.
«Всю жизнь отец бросал мне вызовы»
Мы приходили в гости к кому-то из знакомых, и мой отец показывал на мальчика и говорил: «Посмотрим, что ты сможешь ему противопоставить». Я думал, что это такая дагестанская традиция, а потом понял, что так делает только мой отец. Думаю тогда мне было 9-10 лет.
Папа присматривал кого-то примерно моего роста и возраста, подзывал меня и говорил, что мы должны сразиться. Всю жизнь отец бросал мне вызовы – в школе или спортзале, куда бы я ни шел. Поэтому считаю, что мой разум находится на ином уровне, чем у других бойцов в легком весе. Когда я сражался с противниками, то чувствовал, что на один шаг впереди.
Мои соперники – ударники, борцы, джитсеры могли быть лучше меня в клетке. Но я знаю, что когда наступят тяжелые времена, мой разум будет на шаг впереди.
«Отец сказал, чтобы я укусил медведя в ответ»
Я говорил отцу, что медведь пытался укусить меня. На что мой отец ответил, чтобы я тоже укусил его. Не очень хорошо помню то время, мне тогда было всего девять лет. Но момент действительно забавный.
«После окончания карьеры я постоянно учусь»
Я люблю учиться и делаю это всегда. Сейчас я тоже пытаюсь учиться. Даже если я закончил со спортом, я все равно учусь – смотрю техники парней. Ведь так много бойцов с таким количеством разных техник. Жорж Сен-Пьер говорил, что даже если у тебя черный пояс, то ты в своем уме должен стать белым, чтобы получать новые знания.
«У моего отца никогда не было бизнеса, но он всегда помогал людям и заботился о них»
У моего отца никогда не было бизнеса, но он всегда помогал людям и заботился о них. Когда мы переехали из маленькой деревни в Махачкалу, он привез с собой 15 племянников – они были мне как двоюродные братья. Отец сделал это, так как в деревне была плохая школа и плохое будущее, а в столице намного больше перспектив.
Он привез всех нас, мы жили в одном доме – кто-то ходил в школу, кто-то – в университет, но все это было похоже на армию для нас. Десять лет мы прожили там, и из этого дома вышло четыре чемпиона мира.
«Если ты проиграешь здесь, тогда зачем тебе ехать в UFC?»
В те годы российским бойцам было очень трудно подписать контракт c UFC. Я помню, что это случилось в октябре 2011 года. Тогда я должен был драться с одним бразильским парнем в Дагестане. Это было большое местное шоу. И перед боем мне прислали контракт, который я показал отцу.
Это было похоже на сбывшуюся мечту. И тогда я спросил у себя – почему я должен драться с бразильцем, если у меня на руках есть контракт с UFC. Ведь мы делаем это, чтобы попасть в UFC. Я могу стать первым бойцом из России, кто подписал контракт с лучшей лигой мира. Мой отец сказал, что я сначала буду драться здесь, а потом поеду в UFC. Я спросил его: «Что будет, если я проиграю?», а он ответил: «Если ты проиграешь здесь, тогда зачем тебе ехать в UFC?»
«Если они привезут Кинг-Конга я буду драться с ним»
Если ты хочешь стать чемпионом, то должен драться с кем угодно в мире. И это отразилось на мне. Когда я должен был драться с Тони Фергюсоном за пояс в 2018 году, он снялся с боя. Мне дали бой с Максом Холлоуэем, и он тоже снялся. За день до боя у меня не было соперника, хотя я должен был драться за пояс.
Помню, как Дана Уайт позвонил менеджеру и сказал, что у них есть пара соперников. Я помню, что только что сбросил вес и очень хотел спать, ведь не спал всю ночь до этого. Тогда я сказал Али Абдель-Азизу, чтобы они разбудили меня через пару часов. Мне все равно с кем драться. Если они привезут Кинг-Конга я буду драться с ним, главное – чтобы пояс был на кону.
Меня разбудили, и спросили – не интересно ли мне узнать, кто будет моим соперником? Я сказал, что это не имеет значения. Мне сообщили, что это Эл Яквинта. И это был тот самый момент, как и перед подписанием – надо просто избить его. Я нокаутировал того парня (Аримарселя Сантоса – прим. MMA.Metaratings.ru) в первом раунде, а на следующий день – подписал контракт с UFC, а через три месяца – дебютировал.
«Если ты хочешь уйти – уходи, но в любом случае у меня будет чемпион UFC с тобой или без тебя»
После боя с Рафаэлем Дос Аньосом я не дрался два года. Это было самое тяжелое время в моей профессиональной карьере. Помню, как доминировал в бою с РДА, но повредил ногу: у меня была операция на крестообразные связки. Затем Дос Аньос стал чемпионом. Мы дрались в апреле 2014-го, а он взял пояс в марте 2015-го.
Я пытался вернуться, но сломал ребра. Я еще раз пытался вернуться, но мне потребовалась операция на спине. Это было очень тяжелое время. Я говорил со своим отцом, словно это был сигнал от Бога, что нужно остановиться.
Папа ответил мне, что я не могу сдаться. Когда у тебя есть испытания на пути – нужно проявить стойкость. Отец заявил мне: «Если ты хочешь уйти – уходи, но в любом случае у меня будет чемпион UFC с тобой или без тебя, я собираюсь сделать кого-то чемпионом». Это дало мне сумасшедшую энергию и заряд.
«Я понял, что это была игра UFC»
Помню, как UFC прислали мне два контракта – в Монреале и Нью-Йорке на Madison Square Garden. Я тогда не знал, где буду драться. Один из контрактов – бой за титул против Эдди Альвареса.
Но потом они передумали, и я понял, что это была игра. Они сказали Эдди Альваресу – либо ты будешь драться с Конором по нашим правилам, либо – с Хабибом. Тогда у меня не было громкого имени, Эдди знал, что это будет тяжелый бой для него. И он подписал контракт на поединок с Конором.
Я отправил сообщение UFC, что не имеет значения, когда буду драться за титул – в этом году или следующем. Я верю в себя и сказал, что хочу драться в одном карде с Конором. Они дали мне Майкла Джонсона. Я дал интервью, которое позже Дана Уайт назвал великим, а я не понимал, о чем он говорит. Это спустя время мы осознаем, что это стало началом большой истории (с Конором Макгрегором на UFC 229 – MMA.Metaratings.ru).
«Если мне нужно выучить для чемпионства английский, я сделаю это»
Я побил Майкла Джонсона, постоянно обращался к Дане Уайту в клетке и говорил, чтобы мне больше не присылали фальшивых контрактов. Я – непобежденный боец. Кто еще должен драться за пояс? Я доминирую над всеми. Но у меня не было громкого имени, а еще мне сказали, что у меня плохой английский.
Я подумал, что буду говорить по-английски, а потом понимать. Это было очень забавно, но английский – это мой третий язык (после русского и дагестанского). Если мне нужно выучить его – я сделаю это.
«У Фергюсона был только один шанс победить меня»
Мне немного грустно. Бой со мной для Тони – это кошмар из-за моего стиля, если бы мы подрались. У Тони нет ни борьбы, ни грэпплинга. Что он собирался со мной сделать? Как он собирался меня остановить?
У Тони был только один шанс победить меня – это удачный удар. Но так было со всеми опасными ударниками – с Конором, с Джастином Гейджи и Дастином Порье. Все говорили, что могут остановить меня, если донесут лаки-панч. У Тони не было борцовской защиты, у него не было хорошего грэпплинга.
Мы должны были драться пять раз – то он выходил из боя, то у меня были травмы. Это было не под моим контролем.
«Я хотел укусить сердце Конора»
Когда прислали контракт на бой с Конором Макгрегором, это был самый счастливый день в моей жизни. Это чувство можно сравнить с тем, когда я только подписал контракт с UFC в 2011 году.
Я молил Бога, чтобы мы оказались в октагоне, и его закрыли. Ведь все может случиться. Я так готовился к этому бою и ждал момента.
Помню, что, когда закрылась клетка, я посмотрел на Дану Уайта и сказал: «Сегодня ты не сможешь защитить Конора!» Дана не услышал меня и спросил: «Что?» Я повторил, но он так и не услышал меня. После боя мы поговорили. Это был очень эмоциональный момент для меня. Я хотел «укусить» его сердце (Конора). Я – орел и должен охотиться.
Ты можешь играть в футбол, американский футбол или хоккей, но ты не можешь играть в ММА, ты должен драться. Момент, когда я выпрыгнул из клетки? Многие люди говорили, что это было странно и непонятно, и что-то в этом духе, но это было мое решение. Я не думаю о Коноре и считаю – что все, что случилось в Вегасе, должно остаться в Вегасе.
«Бой с Порье – лучший момент в карьере»
Думаю, что бой с Порье – лучший момент в карьере, так как мой отец был со мной на протяжении всей подготовки. Мой отец выходил со мной на бой. Это было лучшее время в UFC для меня.
Помню все действия, которые происходили в клетке, так как это было очень близко к отцу. Сшибаю Порье, забираю спину и пытаюсь задушить, а у меня это не получается. Отец кричал мне, чтобы я сделал это – задушил. Момент с гильотиной? Я думал о Дастине, и о том, что этот парень – сумасшедший. Он думал, что я собираюсь постучать перед своим отцом?
Я отдавал голову, и Порье в первый раз ее не взял. А со второй попытки – взял. Я позволил ему душить меня, а пока он не дошел до максимума, я изменил свое положение. Я пытался заставить его устать. Это был мой план, очень опасный план. А когда я «убежал», то понял, что Дастин устал. Я забрал его сзади и задушил.
«Поединок с Гейджи – мой пик»
Я постоянно думал: «Это мой последний бой, я действительно хочу завершить карьеру». И я также пообещал своей матери. И вот, когда подхватил вирус, я лежал в больнице за месяц до боя и думал: «Как я объясню матери, что у меня травма? Что мне нужно пройти еще один тренировочный сбор?» Она не поймет.
Тогда я подумал, что приму решение через неделю. Помню, как разговаривал с командой и тренерами, с Хавьером Мендесом. Он сказал мне: «Мы посмотрим, как ты себя чувствуешь, а потом примем решение». Это было за три недели до боя. Я чувствовал себя слабым: выписался из больницы и вернулся к спаррингам.
Это был мой пик – прайм-тайм. Не с Конором, Дастином или РДА, а именно с Гейджи. Никто не знал о моих проблемах – только я и моя мать. Она понимала, что я жертвую всем ради спорта, и это будет очень тяжелое решение для меня.
«Я хочу помогать людям, я учился этому у отца»
Самая главная цель жизни – это не только быть тренером или находиться в сообществе ММА. Я чувствую, что могу сделать гораздо больше. Я хочу помогать людям, я учился этому у отца. Цель – построить платформу, от которой люди могут оттолкнуться. У меня нет в планах покупать часы за миллион долларов. У меня другие планы и менталитет – помочь людям.
«Я из маленькой деревни, где люди работают летом, чтобы не умереть зимой»
Твое окружение и обстановка играют важную роль. Некоторые люди просыпаются и у них хороший завтрак – копченый лосось, круассан, апельсиновый сок и капуччино. У них хорошая жизнь. А есть люди, которые если находят воду, то счастливы. Во всем мире много разных людей. А я не из Европы или США.
Я из маленькой деревни в горах. Там люди работают летом, потому что они не хотят умирать зимой. Зимой нельзя работать, нельзя найти еду. Поэтому они работают летом, запасаются едой, чтобы есть зимой.
