Есть два основных способа прославиться в боксе. Способ Оскара Де Ла Хойи и способ Бернарда Хопкинса. К какому из них ближе Карлос Монсон, решать вам. Способ Де Ла Хойи – очень быстрый, способ Хопкинса – очень медленный. Собственно, есть еще тысяча и один способ между ними, но все они, так или иначе, тяготеют либо к одному, либо к другому.
Де Ла Хойа прославился еще до того, как вышел на профессиональный ринг. Он был очень красивым подростком с лучистыми глазами и покойной мамой, которой посылал приветы на небо. Я помню его на Олимпиаде 1992 года, главным образом, потому что мне отчаянно хотелось закрыть его собой. Но я был лишен какой бы то ни было возможности совершить свой альтруистический порыв, и Де Ла Хойа стал чемпионом. Видимо, мое бескорыстное желание не было таким уж уникальным, так как за свой первый профессиональный бой Оскар получил сто тысяч долларов. В среднем тогда чемпион получал тысяч по двести, а иногда и меньше, много меньше. А тут парень за первый бой… За свой первый «титульный» бой, за чемпионский пояс WBO в первом легком весе (в то время WBO еще не котировалась) он получил миллион долларов. Чемпион, датчанин Джимми Бредал, – 50 тысяч. Это не описка и не ошибка. В двадцать раз больше. Потом у Де Ла Хойи были еще миллионы, потом – десятки миллионов за бой…
В противоположность этому Бернарда Хопкинса сначала никто не знал в качестве претендента, а потом никто не знал в качестве чемпиона. Черт его знает почему. Биография там ого-го-го какая. Да и человек очень яркий. Я помню насмешливые слова, которые о нем говорили, когда ему было уже лет тридцать пять. Мол, побудет еще годок чемпионом, потом перестанет. Между тем, он уже был чемпионом в среднем весе по версии IBF уже пять лет, ПЯТЬ лет, и никто не заметил, точнее, никому не было до этого никакого дела. И вот в сентябре 2001 года, всего за четыре месяца до того, как ему исполнилось тридцать семь лет, Хопкинс без всяких вопросов побил самую что ни на есть звезду – Феликса Тринидада. Мир вздрогнул. Все вспомнили, что Хопкинс не всегда был чемпионом. Он четыре с половиной года сидел за хулиганку, надо думать, не маленькую, так как срок был, вообще-то, девять лет, а потом перевоспитался, вышел из тюрьмы и стал хорошим мальчиком! Понадобилось как-то объяснять свою слепоту, и он, то есть, мир, объяснил. Кто бы сомневался! Впрочем, как он объяснил, никто не помнит. Все свелось к универсальной детской формуле: извините, пожалуйста, я больше так никогда не буду. Что не буду? Ты объясни, как такое произошло?! А «малыш» снова гундосит: извините, пожалуйста, я больше так никогда не буду… И так без конца. Хопкинс защитил свой титул еще шесть раз, побив в частности, так же без вопросов, того самого Оскара Де Ла Хойю. Он был намного-намного крупнее Оскара, но тут все вопросы к нему, тем не менее, отпали.
Всего же на счету Хопкинса двадцать защит. Таким образом, он побил рекорд Монсона. Тут, правда, есть своя специфика. Хопкинс двадцать раз защитил титул IBF в среднем весе, а Монсон четырнадцать раз, но единый и неделимый титул в среднем весе (благодаря бумажным играм его на время лишили титула WBC, но он, в конце концов, побил его обладателя Родриго Вальдеса). Хопкинс единый титул в среднем весе защитил лишь шесть раз. Впрочем, все это – для любителей статистики. Я к ним не отношусь. До своей первой титульной встречи с чемпионом мира в среднем весе итальянцем Джованни (более известен как Нино) Бенвенути 7 ноября 1970 года в Риме Карлос Монсон ходил в американской прессе под клише “relative unknown” (относительно неизвестен). Когда он его победил, он стал известен всем. Достаточно сказать, что журнал “The Ring”, значение которого трудно переоценить в те годы, назвал ее боем 1970 года. Удивляться тут не приходится. Дело в том, что со времени единственного никогда и никем не побитого чемпиона мира в тяжелом весе американского итальянца Рокки Марчиано (Рокко Маркеджано) прошло чуть больше десяти лет. К тому же, Бенвенути в Америке хорошо знали. В 1960 году он победил на Олимпиаде в Риме и как самый техничный там боксер получил там кубок Вэла Баркера.
Дальше – больше. Менее чем за год, с апреля 1967 года по март 1968, он провел в Америке три боя с местным кумиром Эмилем Гриффитом. Первый, получивший звание боя 1967 года, и третий выиграл, а второй проиграл. Тогда “The Ring” в первый раз обратил на него свое внимание, и он был объявлен бойцом 1968 года (не путать с боем года). Он единственный итальянец, удостоенный такой чести. Я понимаю, что от всех этих званий, «бой года», «боец года», рябит в глазах. Но они тогда, как и сейчас, действительно очень много значили. 1970 год – это время максимальной славы бокса. В этот год вернулся Мохаммед Али, которому были вынуждены вернуть боксерскую лицензию, и начал поход за самой большой славой в мире бокса и мире спорта вообще. Два года, прошедшие со времен последней встречи Бенвенути и получения им звания бойца года, казались тогда публике двумя минутами. Дело в том, что американцы (не только итальянские американцы) полюбили его. Довольно высокий легконогий и при этом очень красивый малый – он просто был рожден звездой. Он умел нравиться, ничего для этого не делая. Только улыбаясь. И уж он улыбался.
По манере бокса Бенвенути напоминал… самого себя. Прекрасно чувствовал дистанцию. Легко уходил от наседающего противника и проваливал его. Внезапно бил с непередаваемой легкостью. После победы над Гриффитом, поражения и еще одной победы над ним полагали, что экзамен Бенвенути сдал, Эмиля сокрушил и теперь будет чемпионом несколько лет. И вдруг раз – “relative unknown”, да еще какой-то аргентинец и побил… Какому-то аргентинцу было всего двадцать восемь лет, на четыре меньше, чем Бенвенути. У него было 79 боев. Да, не 7 и не 9, а 79. 67 побед, 3 поражения и 9 ничьих. Не обо всех боях тогда было известно. Может быть, по тогдашнему официальному списку их было поменьше, но очень ненамного. За первый в своей карьере 1963 год Монсон провел одиннадцать боев. За 1964 – тоже одиннадцать. За 1965 – двенадцать. За 1966 – десять. Рекорд поставил с 1967 году – четырнадцать боев. Больше одного боя в месяц.
Правда, тут возникает вопрос: что это были за бои? Уже упомянутый Бернард Хопкинс, завершивший свою активную карьеру в 2016 году накануне пятьдесят второго дня рождения, имел на счету всего 55 побед, 8 поражений и 2 ничьи. Куда меньше, чем Монсон в свои двадцать восемь. Понимаете, тогда дрались по-другому. У того же любителя пожить Бенвенути перед боем с Монсоном было 82 победы, 4 поражения и 1 ничья. И он ничего особенного в этом не видел. Кстати, Бенвенути я мельком видел несколько лет назад. Он все такой же. Красивый, обаятельный, легкий в общении, и таким, по-моему, и останется, хотя сейчас ему уже 83 года. Монсон проводил очередной бой, когда ему нужны были деньги, а нужны они были постоянно. Кстати, я говорил, что он режимил перед боями, но это относится к чемпионским временам, когда он дрался несколько раз в год, а тут какой режим! Не курил и не пил он только между раундами. Все остальное время было раздольем.
Однако вернемся в 1970 год. Точнее, 7 ноября этого года, когда все мы, тогда еще советские дети, праздновали пятьдесят третью годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции. Как недавно это было! И как давно. Тогда в общем-то еще не старый человек, выпив на праздник, рассказывал об этой самой революции ТАКОЕ… А теперь после Великой Отечественной войны прошло семьдесят шесть лет, и никого, НИКОГО, кто пережил ее взрослым, не осталось. Ряженые надевают ордена… Итак, Рим, 7 ноября 1970 года. Монсон вышел против Бенвенути. Они хорошо смотрелись на ринге. Бенвенути – красавчик, и Монсон со своим, я бы сказал, грозным обаянием. Оба для того времени высокие и казавшиеся еще выше благодаря прекрасному сложению.
Бенвенути, как я уже говорил, не сомневался в победе. Поначалу все, вроде к ней и шло. Монсон казался рядом с итальянцем то ли недоделанным, то ли наоборот «переделанным». Бенвенути, к радости местной публики, удачно его проваливал. Но уже к концу первого раунда все было как-то не так. Монсон был немного выше и, судя по всему, отлично чувствовал дистанцию. Те самые сантиметры. И сильно бил. В этом компоненте он был явно сильнее Бенвенути. По сохранившейся записи с телевидения, нерезкой и нечеткой, невозможно сказать, какое выражение лица было у Бенвенути. Но, по-моему, растерянное. Он еще не понял, что этот парень представлял для него большую опасность, чем даже Эмиль Гриффит. Тот был раскачанным сверх меры полусредневесом. К тому же, небьющим. А этот долговязый малый бил, как бабушка… как бабушка тяжеленным, вынутым из печки утюгом. В середине боя все уже было ясно. Оба предпочитали прямые с обеих рук и кроссы справа, но Бенвенути, прославленный технарь, все больше получал, а Монсон как будто набирал силы от своих попаданий. Кстати, кроме прямых, он владел и всем остальным боксерским арсеналом.
Тем не менее, развязка стала неожиданной для всех, кроме Бенвенути. В двенадцатом раунде Монсон стал его гонять, загнал в угол, и тут последовала молниеносная двойка… И все. Под конец счета Бенвенути встал, но, походив шатаясь по рингу, упал снова. По-моему, он потерял сознание, во всяком случае, был не в себе. Монсон чемпион мира. Ему предстоит семь, казавшихся долгими, лет с титулом. Четырнадцать защит. Попутно начатая кинокарьера… Через восемнадцать лет он убьет жену, а через двадцать четыре года погибнет сам.
Sic transit gloria mundi (так проходит слава мира).
(продолжение следует)
