Победитель Гран-при АСА в легком весе Эдуард Вартанян по-прежнему находится в статусе свободного агента и выбирает между переходом в UFC и продолжением карьеры в сильнейшем российском промоушене.
В эксклюзивном интервью MMA.Metaratings.ru Вартанян рассказал:
- о ходе переговоров с UFC;
- шикарных условиях от АСА;
- желании стать следователем и службе в армии;
- причинах национализма;
- строительстве спортивных площадок в Армении;
- воспитании трех дочерей.
«Когда попаду в UFC, это будет самый долгий путь, который преодолевал боец»
– Расскажите, на какой стадии сейчас находятся ваши переговоры с UFC?
– Процесс немного затянулся.
– Для вас важно начинать там не с самых низов, а как спортсмен с определенным рейтингом и регалиями?
– Об этом и идет разговор.
– В плане финансов вы готовы сражаться за меньшие деньги, чем платит АСА?
– Этот вопрос я себе уже 2,5 месяца задаю. Пока трудно сказать, потому что еще UFC не назвали свою цену.
– Что мотивирует вас стремиться в UFC?
– Мечта. Я начал заниматься этим спортом, потому что хотел драться в UFC и стать там чемпионом. Когда я попаду в UFC, это будет самый долгий путь, который когда-либо боец преодолевал. В 2012 году, когда я начинал свою карьеру, я хотел драться в UFC. Прошло 11 лет дороги, это очень серьезный срок. Проблем с уверенностью и с навыками у меня нет. Я знаю, на что способен и видел абсолютно все в этом спорте. Я не проспект, хотя в душе и ощущаю себя им. Ключевой фактор — это именно мечта.
«Условия АСА для меня вряд ли кто-то в мире сможет перебить»
– Ваш товарищ Арман Царукян тоже выступает в легком дивизионе и имеет чемпионские амбиции. Как планируете развести свои пути, чтобы они не пересеклись?
– Арман помоложе меня, думаю, он уступит дорогу, когда я попаду в UFC (смеется).
– В лиге АСА для вас остались какие-то вызовы, например, сразиться за титул?
– Каждый бой в лиге АСА с моим участием — это потенциальный бой вечера, поэтому вопрос в плане выбора боя в АСА не стоит. У меня огромнейшее количество возможностей в этой лиге.
– В начале октября ожидается титульный бой между Абдул-Азизом Абдулвахабовым и Мухамедом Коковым. Что ждете от этого противостояния?
– Мне действительно интересно это противостояние. Коков — терпеливый боец, который идет вперед и навязывает борьбу. Он привык к тяжелой и вязкой работе. У Азиза есть хороший динамит в руках, он взрывается. При этом он терпеливый и тоже идет до конца. Думаю, выиграет тот, кто лучше сможет реализовать свой план на бой. Мне как спортсмену интересно, в каких кондициях находится Абдул-Азиз, потому что если он будет выглядеть также, как с Хакраном Диасом, то, скорее всего, проиграет. В любом случае с небольшим преимуществом я отдаю предпочтение Азизу, потому что у него хорошая защита от борьбы.
– В «Нашем Деле» у вас был стердаун с Магомедом Сулумовым, чемпионом Fight Nights. Если переговоры с UFC затянутся, для вас реально провести этот поединок, не связывая себя долгосрочными обязательствами ни с какими российскими промоушенами?
– На турнире «Наше дело» мы провели стердаун Александра Грозина и Сулумова. Об этом не думаю, потому что вряд ли кто-то подпишет меня на один бой по ММА. Хочу сосредоточиться на чем-то одном. Для меня приоритет — это либо UFC, либо АСА. Зачем мне размениваться по мелочам? Те условия, которые предложили АСА в России самые высокие. Никто не сможет их перебить. Даже в мире вряд ли кто-то сможет.
«Была интересна борьба с преступностью и хотел работать в Интерполе»
– Какой месячный заработок вас бы устроил для комфортной жизни?
– 500 тысяч рублей — вполне комфортно.
– В детстве вы мечтали стать следователем. Откуда такое стремление и почему в итоге выбрали спорт?
– Да, действительно я читал адвокатские речи Анатолия Кони, судебные заседания и записки следователя. Мне была интересна борьба с преступностью, я хотел работать в Интерполе. Не получилось, потому что я поступил в колледж по технической специальности, потом ушел в армию, потом был неудачный бизнес, и после этого я хотел сбросить нервное напряжение, подравшись на турнире. В итоге подрался, и мне это понравилось. После нескольких лет скитаний оказался там, где сейчас нахожусь.
– Многие бойцы считают, что служба в армии им помогла и в целом дисциплинирует. Вы же называли ее бесполезной тратой времени. Почему?
– Считаю, что армия должна быть профессиональной и контрактной, как та же американская армия. Другое дело тероборона, когда каждый должен иметь навыки, но в реалиях моей службы этому ничему не учили. Большинство подразделений от мотострелков до железнодорожных войск занимаются хозяйственной деятельностью. Никакого обучения военным навыкам в армии нет. Может сейчас что-то меняется.
– Вы служили в ПВО. Удалось научиться полезным навыкам или занимались там другими вещами?
– В моем случае занимались другими вещами. Только из-за своего желания как командиру батареи комплекса «С-300» мне было интересно, как развертывается пусковой комплекс, как происходит перезарядка ТПК (транспортно-пускового контейнера). Мне это было интересно, и я это узнал, но это не входило в обязанности. Основной обязанностью была уборка территории.
«Причина национализма — низкий уровень жизни»
– Проблема национализма стоит не только в армяно-азербайджанских отношениях, но и внутри России. Почему в Советском Союзе эти вопросы могли улаживать без особо кровавых последствий?
– Это широкий вопрос. Я говорил применительно к России о бытовом шовинизме. Это то, с чем сталкивался я и многие нерусские, проживающие в Москве. Что касается причин национализма, то основная — это уровень жизни. С распадом Советского Союза и в последние его годы происходили потрясения. Изначально модель Советского Союза была далека от гуманных норм, особенно в 30-е годы. Это и московские дела и безбожные пятилетки, когда уничтожалось самосознание русского народа, но имеем, что имеем.
– То есть, когда люди начинают жить хуже, они винят в этом представителей других национальностей?
– Это всегда использовалось, как в той же фашистской Германии против еврейского народа. Просто когда уровень жизни низок, надо находить каких-то козлов отпущения.
– Вы помогаете Армении в строительстве детских спортивных площадок. Почему решили выбрать это направление и каких результатов смогли достичь?
– Все очень просто. Я живу в Москве и в каждом дворе вижу по нескольку детских и спортивных площадок, а в Армении в целых городах нет ни одной спортивной площадки, поэтому думаю, что логично помогать более слабым и более нуждающимся. Я был во многих городах России, где с этим вообще проблем нет, начиная от Центрального федерального округа, Северо-Западного и заканчивая Сибирью. В Тюмени вообще весь город в велосипедных дорожках, даже промышленные районы. Этого нет в Армении, поэтому стараюсь это изменить.
«Не стали водить дочку на танцы против ее воли»
– У вас три дочки. Они смотрят ваши бои и как относятся к вашей деятельности?
– Они четко не могут сформулировать свое отношение, просто радуются за мои победы и за то, что я провожу время с ними. Средняя и старшая смотрят бои.
– Нужно ли девочек отдавать в спорт?
– Средняя и старшая дочь занимаются спортом. Одна — теннисом, другая — художественной гимнастикой. Но это их решение. Главный вопрос в том, хотят ли сами дети. Младшая дочь у меня ходила на танцы. Спрашиваешь ее: «Ты хочешь на танцы ходить?». Отвечает: «Нет». Приводишь, она получает удовольствие, но пока она не определится, куда она хочет конкретно, мы решили, что не будем водить, чтобы это не было против ее воли. А так надо давать детям возможность пробовать разное, чтобы у них сложилось свое мнение, что им больше нравится.
– Теннис считается дорогим видом спорта. Насколько накладно, когда ребенок занимается им в Москве?
– Мне кажется, он будет дорогим на этапе серьезных соревнований и сборов, а сейчас только ракетка и сами тренировки. Это не так дорого. Там нет такой сложной экипировки, как у хоккеистов, велосипедистов. Там нужна только ракетка, и то на первом этапе ее дают на тренировках. В дальнейшем сборы будут требовать дополнительных затрат. Конный спорт, мне кажется, тоже дорогой, потому там должна быть лошадь, которую тебе нужно содержать. В теннисе и художественной гимнастике такого нет. К тому же моя дочь учится в школе олимпийского резерва, и там нет никакой оплаты — только за определенные дополнительные занятия.
– В школу олимпийского резерва по художественной гимнастике попасть непросто. Она прошла какой-то отбор и тренеры посчитали ее перспективной?
– Да. На одно место был конкурс три человека. Она занимается в школе олимпийского резерва №74.
– По окончании спортивной карьеры вам было бы интересно заниматься общественной или политической деятельностью?
– Об этом пока не думаю и не загадываю. Сейчас у меня есть определенные планы и задачи, которые я перед собой ставлю. Они не связаны с политикой. Пока хочу реализовываться и в спортивном плане, и в других проектах.
